Вера изгоев - Страница 55

– М-мама? – недоверчиво спросила Лена. – Это ты? Ты?! Но как?!

– Я, Леночка! – развела руками Анастасия. – Именно я. Никогда бы не поверила, если бы с самой такое не случилось.

– Вот это да… – восторженно протянула молодая женщина. – Вот это да…

– Смотри, – обнажила плечо ее помолодевшая мать. – Узнаешь родинку?

Да, эти три почти слившиеся воедино родинки не узнать было невозможно. Мама. Все-таки мама… Молодая! Господи, да как же это? В этом доме что, вообще все возможно? Похоже на то. Лена всхлипнула и бросилась обниматься. Они всласть поплакали друг у друга на плече, напрочь забыв о тренировке. С раннего детства Лена с Анастасией Петровной были не только дочерью и матерью, но и близкими подругами, как это ни странно. Потому их отношения как-то очень легко стали отношениями сверстниц. За каких-то несколько минут девушки почувствовали себя совершенно непринужденно, Лена даже стала называть маму Настей. Та ведь никогда не могла примириться с собственной старостью, оставаясь в душе совсем юной. Потому вернувшаяся молодость всего лишь сбросила с нее потрепанную шкурку, снова сделав озорной и красивой. Только благоприобретенная решительность никуда не делась, да и жесткость тоже.

Настя рассказала о ночном разговоре с Палачом. Не все, конечно, о многом дочери говорить пока не стоило. Рано. Лена поведала о своих утренних приключениях и конфликте с Эдной. О случившемся с Даяной предпочла умолчать, хорошо зная мамино отношение к подобным вещам. Она сразу бы пошла скандал устраивать и требовать справедливости, а здесь так действовать нельзя. Тем более, что все, в общем-то, справедливо, если по большому счету.

– Бог ты мой! – зажала рукой рот Настя. – Неужто действительно задницу тебе готова была подтирать?

– Угу… – мрачно буркнула Лена. – Ума не приложу, что мне с ними делать.

– Знаешь, Сатиа о тебе искренне беспокоится, я вчера в этом убедилась.

– Ох, не знаю… Мне трудно их понять. Возраст-то у них невероятный, а хуже детей малых. Та же Сатиа на все готова, чтобы только Даяне гадость сделать. И наоборот. А со мной они как? Делают вид, что служат, а на самом деле играют. Вот утром играли в английских горничных. Даже завтрак, заразы такие, подали английский. Жуть какой невкусный! Пока ела, все твой борщ вспоминала.

– Так в чем проблема? – улыбнулась Настя. – Сегодня сварю, надо только найти где у них здесь кухня. Не подскажешь?

– А черт ее знает! – развела руками Лена. – Мне как-то не до кухни было в эти дни. Ой! Мам, вставай! Давай разминаться, а то сейчас наставник придет! Попадет же!

Поздно, наставник уже стоял на площадке и весьма неодобрительно поглядывал на сидящих на траве учениц. Подняв бамбуковую палку и похлопывая ею по руке, японец направился к ним. Лена обреченно вздохнула, встала и повернулась к нему задом, зная, что уворачиваться, плакать и просить бесполезно. Хлесткий удар по ягодицам заставил подпрыгнуть и взвизгнуть, из глаз брызнули слезы. Перенеся обычные пять ударов, она облегченно вздохнула. Настя попыталась было возмутиться, но ничего не вышло – отхватила вместо пяти десять горячих. Визжала она на удивление пронзительно, Лена никогда не слышала, чтобы мама так визжала.

Потирая руками ноющие ягодицы, девушки покорно поплелись за наставником в дальний угол парка. Настя зло шипела и тихо ругалась сквозь зубы, только теперь начав понимать на что согласилась. Но раз согласилась, то винить некого, кроме самой себя. Поскольку здесь приняты физические наказания, никуда от них не деться. К сожалению. Однако больно и унизительно, лучше постараться избегать такого. Ее никто и никогда не порол за все пятьдесят семь лет жизни, первый опыт бывшей учительнице совсем не понравился. Но несмотря на случившееся она продолжала пребывать в эйфории от вновь обретенной молодости. Давно забыла, что мир может быть таким ярким и многоцветным. Что чувства могут буквально обжигать. Даже на встречных молодых мужчин поглядывала с явным интересом, несмотря на то, что те были вампирами.

На очередной площадке, оборудованной какими-то совсем уж дикими приспособлениями десятиметровой высоты, им приказали раздеваться. Лена успела привыкнуть тренироваться обнаженной, только грудь подвязывала, зато Настя чувствовала себя крайне неуютно, покраснев до корней волос. В огромной пентаграмме неподалеку кто-то установил два белых каменных кресла, в которые девушкам и приказали усаживаться. Сиденья оказались неровными, усеянными острыми выступами – Лена едва сумела заставить себя остаться сидеть, а не вскочить с возмущенным воплем. Да что они опять делают? Больно же! Не кресла, а пыточные приспособления какие-то.

– Здравствуйте! – раздался слева знакомый безразличный голос.

Вот теперь Лена покраснела – японцев как мужчин она не воспринимала, зато мистер Гарвельт нравился ей несмотря ни на что. Возможно потому, что очень походил на Виктора. Находиться перед ним голой оказалось на удивление неприятно. Настя вообще стала в этот момент похожей на индианку цветом кожи, настолько ей было стыдно.

– Елена Сергеевна, Анастасия Петровна, – снова заговорил Палач. – Сейчас я проведу вашу инициацию.

– Какую инициацию? – подозрительно спросила Лена.

– Пробужу силу, дремлющую в вас обеих – вы древней крови, потому на многое способны. Только не знаете об этом. Грех хоронить Божий дар.

– Ясно… – тяжело вздохнула молодая женщина, понимая, что деваться ей все равно некуда.

– Не расстраивайтесь, Елена Сергеевна, – мягко улыбнулся мистер Гарвельт. – Неужели вы считаете, что слепцу лучше оставаться слепым? А может стоит прозреть и хоть одним глазом взглянуть на окружающий прекрасный мир? Вам не кажется?